"Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась.
Ну, Тверскую вы знаете? По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как будто болезненно. И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!
Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел по ее следам. Мы шли по кривому, скучному переулку безмолвно, я по одной стороне, а она по другой. И не было, вообразите, в переулке ни души. Я мучился, потому что мне показалось, что с нею необходимо говорить, и тревожился, что я не вымолвлю ни одного слова, а она уйдет, и я никогда ее более не увижу...
И, вообразите, внезапно заговорила она:
-- Нравятся ли вам мои цветы?
Я отчетливо помню, как прозвучал ее голос, низкий довольно-таки, но со срывами, и, как это ни глупо, показалось, что эхо ударило в переулке и отразилось от желтой грязной стены. Я быстро перешел на ее сторону и, подходя к ней, ответил:
-- Нет.
Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину!
Вот так штука, а? Вы, конечно, скажете, сумасшедший?
-- Ничего я не говорю, -- воскликнул Иван и добавил: -- Умоляю, дальше! "
А дальше. мой читатель, ты наверное, как и я когда-то возденешь руки к небу и с горечью начнешь сетовать, что в жизни такого не бывает, что такая любовь хороша для книг, что если и встречается она где-то, то тебе с ней не пересечься и не жить в одно время.
И все-таки... все-таки бывает, непостижимым образом вчера я прожила жизнь и умерла в один день с самым дорогим моим человеком, о существовании которого еще два дня назад не знала.
И были разговоры, и была тишина, и впервые я смотрела на кого-то снизу вверх и мне это нравилось, нравилось, что в его улыбке не было превосходства, а были лишь покой, утешение и трогательная нежность. И стоило больших усилий разжать руки. И было неважно, ЧТО каждый из нас оставил там за окнами, среди мелькающих деревьев и заброшенных садовых участков, возможно, это и было то, что он называл live with your whole self.
Но ты прав, прав мой читатель, долго живет такая любовь только в книгах, потому что, чтобы стать единым целым в таких обстоятельствах, надо быть либо сумасшедшим, либо все потерять.
И нечего больше добавить и все что остается, это помнить каждую секунду из такой короткой и бесконечной двухчасовой жизни, жизни с тем, кого многие так никогда и не встречают, дожив до глубокой старости.
Стало спокойно, потому что главная встреча, кажется, произошла, за два часа было прочувствовано и пережито все то, что многие по крупицам пытаются собирать всю жизнь.
И, конечно, он позвонит, как и обещал, и конечно, я скажу нет, потому что через 3 месяца он все равно уезжает и мы оба знаем, что продолжения не будет...
не должно быть, в противном случае предется последовать за героями любимого романа:)
|
veriu, chto takoe vozmozno